ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ ИЛИ.....
Глава VI. Я просто не могу всего тебе рассказать...
— Грейнджер, я так и знал, что ты пойдешь за мной, — сказал, не оборачиваясь, Малфой.— Молодец, но как ты догадался? — спросила Гермиона. То ли ей действительно было интересно, то ли девушка спросила это, чтобы поддержать разговор.
— Грейнджер, я знаю тебя, твое любопытство и гриффиндорскую храбрость уже почти шесть лет. Так что… догадаться было не трудно, — ответил Малфой, резко обернувшись.
Пока Гермиона прикидывала в уме как лучше ответить, она осматривала лицо Малфоя.
Как всегда бледное лицо, четко очерченные губы, такие же скулы, прямой нос… Взгляд просто застрял на глазах. В них не было прежней насмешки, былых чертят, которые там плясали, когда он поддевал Поттера… И пустоты и холодности в обычное время. Раньше серые глаза Малфоя ассоциировались у Гермионы с холодной сталью. Ничего не выражавшей, мертвой. А теперь у этой мертвой стали появились чувства? Судя по всему, да. В глазах аристократа появился… страх? Боль?
«Нет. Наверное у меня глюки. На нервной почве» — подумала девушка.
— Грейнджер, ты чего застыла? Не даешь мне жить спокойно, ходишь за мной везде, теперь еще и молчишь… Нет, я, конечно, знал, что твой мозг не подозрвает, что такое логика, но чтобы настолько… — он почти вплотную подошел к ней — Что тебе от меня надо, грязнокровка? — он сказал это грубо, некрасиво искривив правильные губы. Он сказал это как раньше, по-малфоевски. Только боль в глазах от такой внимательной девушки, как Гермиона, не скроешь...
— Я просто… — Гермиона сглотнула и глубоко вздохнув продолжила, — хочу тебе помочь.
— И как же я пропустил момент, когда мы с тобой от взаимной ненависти и обвинений перешли к фразам: Я хочу тебе помочь" — на последних словах он скорчил смешную рожицу и сильно завысил голос. Выглядело это смешно, но Гермионе было не до смеха. Она просто не знала что сказать. Хотя...
— Ты его не упускал. Все мое стремление помочь идет от того момента, когда ты спас меня… на этой самой башне, — она сделала шаг назад, к выходу. — Я думала, что ты другой… Не такой каким казался мне до этого… А ты… Ты такой же наглый, дерзкий хам! — она повернулась на каблуках и хотела уйти, но резко вернулась на прежнее место — Ах! Я же забыла! Ты же Малфой. Это у тебя в крови, — что не скажешь в сердцах? Но когда ярость вдруг вспыхнувшая в Гермионе утихла, она вновь посмотрела Малфою в глаза.
Она ожидала увидеть там ярость, злобу, ненависть… Да все что угодно, но только не боль. Страшную, переворачивающую её сердце… боль… как в глазах Гарри только хуже, но Гарри мог в любой момент высказать все Рону и Гермионе — своим лучшим друзьям… А Малфой не мог. Держал все в себе. Теперь Гермиона его пожалела. Искренне. Так по-маггловски, но по-другому она не умела.
Из ступора от увиденного отвлек голос Малфоя:
— Все сказала? А теперь послушай меня, Грейнджер! Никогда не смей больше так отзываться о моей семье, чертова грязнокровка! Тебе никогда не понять меня! Потому что ты… Ты Грейнджер! И все тут. Точка. И никаких запятых, многоточий, причастных и деепричастных оборотов. А теперь можешь идти на все четыре стороны, Грейнджер! И еще одно слово вроде тех, что прозвучали сегодня на башне я запущу в тебя Авадой! Поняла? — он опять подошел к ней в плотную и каждое слово Малфоя эхом отдавалось в ушах.
«Ему действительно не нужна ничья помощь. А тем более моя...» — на глаза Гермионы навернулись слезы обиды. И не из-за обидных прозвищ — к ним она уже давно привыкла, а из-за того, что человек, который спас её, к которому она изменила отношение, не изменился сам. Он остался таким же… Малфоем. Но Гермиона привыкла всегда быть правой. Она ещё добьется своего...
Тут по её щеке побежала предательская слеза.
«Всё. Это конец. Сама же дала ему еще пару поводов поиздеваться… Если, конечно передо мной прежний Малфой.»
— Ну давай, поплачь еще! Иди Грейнджер, а то второй раз я тебя не спасу. — сказал Малфой и отвернулся от девушки, отошел к перилам и облокотился на них.
Гермиона, решив, что она все равно ничего не сделает ушла.
«Тем более, я правда замерзла» — подумала девушка уходя. Ох, как она не любила уходить, не добившись своего… Но что сделаешь?
Она ушла, а Малфой все стоял на балконе Астрономической башни.
Когда красный закат заходил за горизонт, когда боль больше нельзя было сдерживать, но он изо всех сил держался, лишь бы не сорваться, когда его уже точно не могла услышать Гермиона, он прошептал:
— Я просто не могу всего тебе рассказать… — кап! единственная слеза упала на перила. Единственная слабость Малфоя. Драко Малфоя...
чего?